2012
Все то, что вы прочтете ниже, написал Юрий Сушко (театр «Райдо», г. Киев). Он написал это просто в частной переписке, которая началась год назад. И если бы я захотел выразить точнее суть фестиваля, то не смог бы. И теперь я предлагаю сделать это манифестом будущей артдачи.
Вначале было слово. Слово это, заметьте, сказал не я. Не я первый это предложил!..
«…обмен мнениями, особенно открытыми и профессионально-откровенными нам необходим постоянно. Так может быть имеет смысл сделать виртуальную беседку режиссеров? Словно фестиваль становится круглогодичным. »
Это он мне пишет. Я действительно написал такое. А вот дальше — все Юра.
Это можно организовать в рамках «Артдачи». Пусть это будет дискуссионный клуб руководителей и режиссеров живых театров. И пусть обязательным, не отменяемым, безусловным правилом его дискуссий будет аргументированная откровенность.
Конечно, мы общаемся друг с другом «в живую», если живем рядом, (или по сети), но это общение разрозненно. Фестивального времени на полноценное обсуждение не хватает. А необходимость в общении существует постоянно. И если круг шире, чем три-четыре друга или коллеги, так ведь это на пользу.
Один из наиболее часто повторяемых вопросов, который задают (в первую очередь самим себе) руководители аматорскких театров — в какую сторону идет любительский театр? Может быть этот вопрос станет первой темой нашего обсуждения?
Часть 1.
Кому это нужно?
Начну с главного — Кому это нужно? — нам самим. Точнее мне самому (и каждому — «ему самому»). Просто потому, что такова природа человека-художника. Не зависимо ни от чего, такой человек занимается творчеством. Любым. Все остальные идеологические определения («Ради искусства», «театр — кафедра», «Исследование души человеческой», «Ради славы») — на мой взгляд, производные от основного мотива — «Мне необходимо находится в процессе творчества, потому что такова моя природа». Это безусловное предлагаемое обстоятельство. Так дерево имеет форму, запах, цвет — по своей природе. Так рыба имеет гибкость, воздушный пузырь и плавники — по своей природе.
В своей первооснове для каждого художника театра (о других, о не-художниках, мы ведь сейчас и не говорим) театр — его природа. И занимается он театром ради себя, так же как ради себя дышит, спит, ест, мечтает. Может показаться, что такая точка зрения лишена романтизма профессии, но это не так.
Творческая природа — это способность проживать и осознавать особые душевные и духовные состояния, плюс потребность и способность выражать эти состояния в зримых формах. Единожды пройдя через этот процесс, единожды раздвоившись на себя и сущность другого мира, без этого раздвоения больше не можешь. Теперь всегда одновременно живешь как минимум в двух мирах физическом и … другом. И всегда хочешь выразить свои впечатления. Состояния эти одновременно и прекрасны и изнурительны, но все равно прекрасны. Каждая репетиция это проживание и погружение в особое состояние, которое имеет почти наркотическую зависимость. Только для художника это не болезнь, не душевное расстройство — а природа. И потому не зависимо ни от чего:
— Мешает ему или помогает государство;
— Мешают ему или помогают близкие, родственники, окружение, обстоятельства;
— Востребован он или не востребован; такой человек ставит, играет, сидит на музыке или на свете, красит декорации.
С этим для меня все понятно. А вот дальше — несколько сложнее.
Часть 2.
Ради чего?
Для меня несомненно, что тот, другой мир, в котором пребываешь во время творчества — лучше. Ну не знаю, гармоничнее что ли, светлее, добрее, мудрее и прочая, прочая, прочая. И в момент творческого акта, я сам становлюсь гармоничнее, светлее, лучше и так далее. Но только в этот момент. Меня самого творческий акт лучше не делает. Я имею в виду, что как только роль Гамлета (или Иуды) сыграна, я снова мелочен, ничтожен, завистлив (или добр, великодушен…) И даже когда роль Иуды, я все равно играю про то, что Иуда это плохо. Я в этот момент ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ЛУЧШЕ, ЧЕМ ЕСТЬ НА САМОМ ДЕЛЕ.
И ощущения мои в этот момент прекрасны и мне хочется повторить их снова и снова, хочется рассказать их, показать их, поделится ими. Но роль сыграна и в свои права вступает другая моя природа — природа Человека обычного, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Вот и конфликт. С одной стороны, моя творческая природа, по которой я, мир вокруг меня, все вообще — лучше, одухотвореннее, чище, ярче, интереснее… С другой стороны, моя человеческая природа которая… ну уж какая есть. Как там у Гамлета: «Я человек сносной нравственности, но если заглянуть мне в душу, то откроется такая чернота, что…»
И ради того, чтобы снова пережить мгновения очищения от своей человеческой природы, которая какая есть, и реализации в себе другой природы — действительно лучшей — артист приходит на репетиции.
Хитрость в том, что сам по себе он может всего выше изложенного не сознавать. Ему достаточно просто испытывать потребность в творческом акте, в катарсисе. Но ведь ради этого и другие люди приходят на репетицию. И зритель в хороший театр приходит не ради развлечения (даже если сам он думает иначе). Ну какое, к монахам, развлечение «Маленькие трагедии» Някрошуса или «История лошади» Товстоногова?
Театр существует ради того, чтобы на время спектакля (репетиции) человеку стать лучше. Мне почему-то так кажется. Эта потребность не зависит от того:
— Мешает театру или помогает государство;
— Препятствуют реализации этого стремления родные, близкие, обружение, обстоятельства…
Но от всего перечисленного зависит реализация этого стремления. И раз оно существует не в одном человеке, а во многих, то естественно, что художник ищет себе подобных. Ему необходим отклик, а откликнуться может только тот, кто сам испытывает нечто подобное. Посему ответ на вопрос Ради чего? — мог бы звучать так — Ради совместного творчества. ради того, чтобы всем вместе на какое-то время БЫТЬ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ЛУЧШЕ, ЧЕМ ЕСТЬ НА САМОМ ДЕЛЕ.
Конечно, к этому Высшему стремлению примешиваются многие другие мотивы. И славы, и самовлюбленности и еще черт знает чего. Ведь человеческая противоречивая природа никуда не делась и свою лепту вносит, но в неблагоприятных обстоятельствах , исходя из » человеческих» мотивов от творчества отказаться можно. А вот исходя из «высших» мотивов — нет.
Часть 3.
Красиво, но…
А вот тут то, как раз и подходим к вопросу о деньгах, государстве, обстоятельства, «в какую сторону движется любительский театр».
Из сказанного, думаю, уже понятно, что речь идет не о любом театре, а только о живом. То есть о том, в котором ДЕЙСТВИТЕЛЬНО стремятся к своей высшей природе, причем, все — артисты и зрители. (Подчеркиваю это стремление на 99,999999999999% не осознано, словесно не выражено, и все же является основным мотивом) .
Так вот — такой театр государству, да и большей части общества не просто не нужен, он им не приятен и не понятен. Более того, подсознательно его ненавидят, или как минимум презирают. Особенно властьимущие. Любые. Социалистические, капиталистические, племенныевластьимущие. «Они поют с нами после третьей рюмки одни и те же песни» (это цитата из статьи Какурина в газете «Главное» http://glavnoe.ua/articles/a3018 ), но живой театр ненавидят. Тайно, неосознанно, но всеми фибрами души. Почему?
Такой театр знает, что мир и человек на самом деле другой — лучше, чище, мудрее. Он знает это благодаря тем особым состояниям вдохновения, о которых я говорил выше. Но этого мало. Тот более совершенный мир живой театр реализует и делает зримым, а значит, сдирает с этого мира всю его позолоту. На противопоставлении показывает «ху есть ху», и просто говорит правду о каждом. Если мне обо мне скажут ВСЮ правду — я обрадуюсь? Я сильно полюблю этого «говоруна» со всем его прозрением? Вот и они не хотят, чтобы говорили. Ибо, правда на самом деле штука мерзко-неприятная и очень невыгодная.
Здесь необходима одна очень важная оговорка.
Я не разделяю театр на профессиональный и любительский (государственный и негосударственный). Есть Живой и не живой. И государственный, профессиональный театр, и любительский, негосударственный может быть как тем, так и другим. Просто один живет ради совместного творчества, а другой — живет исходя из человеческой природы (со всеми вытекающими отсюда последствиями).
Разве могла бы появится в неживом театре «Юнона и Авось»?
Потому один театр будут худо-бедно финансировать, награждать и даже поддерживать, а другой (в лучшем случае) постараются не замечать. Ну, если сильно разговорится, тогда пусть не обижается. Хотя сейчас все больше просто не замечают. Пусть себе «гавкают» на задворках, главное чтоб в глаза не лезли.
Ну, а если содержать здания, а не театры, то живые театры окажутся перед глазами и станут народ смущать. По крайней мере, тот, что в театр ходит.
Для того чтобы прийти в 3-ей части к какому-то выводу, мне нужно сделать несколько отступлений. О театре и государстве, о деньгах и безденежьи, о многом другом. Посему…
Часть 4.
Ответственность живого театра.
Итак, ответственность живого театра штука довольно занятная. Состоит она из нескольких составляющих.
(Может и не обо всех скажу, но постараюсь главные, как мне кажется, упомянуть)
Прежде всего, как только такой театр начинает на каждом углу заявлять — «мы особенные», «мы, на всю голову, живые», «мы двигаем чего-там вперед», «храним чистое искусство» — или еще какую свою исключительность обнародовать — все. Такой театр можно спокойно переводить в другой разряд. Поскольку, по моему мнению, позиция — «Быть живым театром» — штука интимная, сокровенная. Также как любовь, дружба и как вообще все искреннее и важное. Своей позицией можно поделиться с друзьями и коллегами, если почувствовал с ними духовное родство. Но только в начале родство, а затем — поделиться сокровенным. При чем здесь ответственность?
А притом, что декларирование на каждом углу своей «живости» ведет к ее профанации. К профанации самой идеи, к ее затаскиванию, опошлению, расчетливой эксплуатации и ничему более.
Я не говорю, что нужно скрывать свою идею, я говорю, что ее нельзя профанировать.
Но ведь так хочется популярности, славы, успеха, и рекламный слоган типа «Мы живой театр» — один из вариантов привлечения к себе внимания. Но ведь утверждать себя нужно спектаклями, верно? Вот отсюда и выплывает эта самая ответственность за доброе имя идеи и за художественный уровень твоей работы. Точнее, работы театра, ибо творчество коллективное, хотя конечно ответственность руководителя за его уровень очень даже персональная.
Показывают «Я в домике» — заявляют «мы особенные, тонкие, отличаемся в лучшую сторону» И так далее…
Да никакой он не особенный — наш Живой театр! НЕ ОСОБЕННЫЙ!!! Он обычный театр. Собрание духовно близких, более или менее талантливых людей, которые занимаются совместным творчеством в форме театрального действа. Священнодействуют, служат театру, мучаются с ним и радуются, создают Художественные произведения! Может и слабые, но художественные. И это не нечто исключительное для такого сообщества, а норма. И если всего это нет — духовного родства, сотворчества, стремления к художественному, то это просто не театр, но организация, которая так по каким-то причинам называется.
Живой театр — это обычный театр. И он несет ответственность за то, чтобы беречь идею «Живого» и соответствовать понятию «театр».
 К заметкам |
